Автор: Эа Шеор
Фандом: Weiss Kreuz
Примечание: Автор искренне любит всех героев, над которыми издевается.
- Он подписывает чеки черно-золотым «Parker», стоившим несколько тысяч долларов, и любит пить крепкий кофе с ликером; он ненавидит черную одежду, считая ее «трауром по самому себе, надетым заблаговременно». Кроуфорд увлечен тонкостью интриги шахматной игры, и в жизни тоже предпочитает играть «черными» - именно он дал команде название «Schwarz». Человек, который не боится поспорить с судьбой, он не собьется с выбранного пути, ведь только для него темнота неизвестности освещается вспышками предвидения. Да, определенно, черный – это цвет для Кроуфорда.
Тихий послушный мальчик, избегающий пристальных взглядов, Наги кажется непозволительно беззащитным. Зачастую - безразличный к происходящему вокруг – тень за плечом Кроуфорда; недоверчивый, отстраненный, Наое заточил себя в тюрьму стального самоконтроля, чтобы научиться управлять психокинезом. Одна из чудом оставшихся и потому тщательно скрываемых слабостей Наги – дождливые дни, когда небо и океан истаивают, соединяясь в промозглом тумане на линии горизонта. Серый – цвет тоски, скрытых намерений и привычного одиночества – полностью принадлежит Наое.
А ты… Множество шрамов, четко различимых на светлой коже, растрепанные, коротко остриженные, седые волосы – тебя легко принять за альбиноса. Твоя душа выжжена бесконечно-ярким, слепяще-жгучим сиянием фанатичной веры, перед которым меркнет все земное, и даже боль отступает, оставляя человека медленно сходить с ума. Только ты, Фарфарелло, можешь ненавидеть Бога также сильно и искренне, как когда-то любил. Цвет для тебя – белоснежный, будто крылья пришпиленного иглою, еще трепещущего мотылька.
- Но что насчет тебя? – Берсерк заинтересованно смотрит на телепата.
После секундной заминки, Шульдих, ухмыляясь, отвечает, ероша свои ярко-рыжие волосы:
- Конечно, красный… Как кровь.
Позже, оставшись один, Фарфарелло думает, что телепат ошибся: «Не красный, а прозрачный, как родниковая вода. Его дар позволяет ему быть кем угодно, но только не собой. У меня Шульдих ищет немного безумия, у Кроуфорда – уверенности, у Наги – спокойствия… Но, рядом с кем бы он ни оказался, в других Шульдих пытается найти хотя бы мимолетное отражение своей сущности.»
