Автор: Kisao Nomi
Название: Про волчонка Про волчонка Фонари бликовали в лужах на асфальте, отражавшем только их и черное-черное небо. Вечер укутал город в большое прохладное одеяло. Сказочник шел по улице не торопясь, глаза его были грустными, а улыбка покинула лицо. Мысли бывают невеселыми. Им тоже свойственно грустить. –Олег Петрович! Он оглянулся, и уголки его губ дрогнули, желая сложиться в привычную улыбку, но опустились вновь – как раз вовремя, чтобы не солгать. –Здравствуй, Лизонька, – сказал он. Она подбежала к нему – в аккуратном пальто, по плечам растрепались светлые локоны, руки спрятаны в тонкие перчатки. –Я так рада!.. – быстро сказала она. – Маленькое чудо… –Случилось с нами снова, – договорил Сказочник. Лизонька быстро кивнула: –Именно. Но… Какими судьбами вы здесь в такое время? Здесь другой конец города… и я не думала что вы… вы же живете не здесь, да? –Не здесь, – Сказочник наконец улыбнулся. И эта улыбка была настоящей. Лизонька не стала спрашивать, где он живет. Все равно не скажет. Да и зачем ей знать. –Идемте… – быстро сказала она. – Здесь есть кафе неподалеку. Я угощу вас. Они перешли дорогу и зашли в «Кофейный дом». Сказочник не стал избегать угощений, потому что знал, что Лизоньке гораздо больше хочется купить ему эту заветную чашку кофе, чем ему может хотеться ее выпить. Они устроились за столиком в углу. Сказочник огляделся вокруг себя и улыбнулся: –Здесь все так же. –Так же? – Лизонька нахмурилась. Сказочник лукаво улыбнулся: –Ну вот и ты позабыла. А мы ведь с тобой уже были здесь. Лизонька напрягла память, вспоминая. И вспомнила. Сейчас ей казалось, что это было просто сон, а может она просто придумала себе это. Тогда они тоже встретились со Сказочником. В тот день он был не один, с девочкой, которую, видно, смущала обстановка кафе, но она не подавала вида. Он подсел за столик к Лизоньке и улыбнулся ей: –Здравствуй. Ты одна здесь? Лизонька была одна и она была рада нарушить это одиночество разговором. –Знакомься, это волчонок, – сказал Сказочник. Волчонок сидела на стуле, рядом с ним, и смотрела на Лизоньку и правда по-волчьи, дико. У нее была длинная прямая челка, закрывавшая даже брови, и тонкий хвост каштановых волос, перевязанный канцелярской резинкой. Она была одета в джемпер красного цвета, а еще на ней был короткий пиджак с эмблемой какой-то школы. Под взглядом маленькой девочки Лизонька неловко засмеялась: –Волчонок? С большой буквы? Сказочник покачал головой и нежно посмотрел на ребенка: –Нет, пока с маленькой. Вырастет, станет с большой. И будет уже не волчонком. –А кем буду? – спросила девочка. Сказочник улыбнулся ей: –Всему свое время. Увидим. –Ты сам не знаешь, вот и не говоришь, – заявила волчонок. Сказочнику пришлось согласиться: –Не знаю. Они ушли в тот день очень быстро. Лизоньке было пора. Сказочник улыбнулся: –Ну что, вспомнила? –Вспомнила, – кивнула Лизонька. – Как волчонок? Она выросла? Сказочник посмотрел куда-то поверх плеча Лизоньки и ей показалось, что он смотрит прямо в прошлое. Глаза его были грустные. –Ей тогда было всего десять. Было рано знать о ней что-нибудь, тем более будущее. –Прошло семь лет, – тихо заметила Лизонька. – Что-то прояснилось?.. Сказочник смотрел все туда же. –Такие вещи не проясняются никогда, если честно. До самого конца. Лизонька поняла наконец: –Вы видели ее? – спросила она быстро. Сказочник кивнул. –Я провел замечательный вечер. Я давно не был так счастлив, – он говорил это, а глаза его были грустные, улыбка не светилась на лице и смотрел он в одну точку. – Она выросла все-таки. Она стала Художницей. –С большой буквы? – спросила Лизонька с замиранием сердца, хоть и не знала до конца, что эта большая буква будет значить и отчего она так важна. Сказочник кивнул и помолчал несколько секунд, которые были вечностью для Лизоньки. У нее сердце билось громко-громко. Ей казалось, что сейчас Сказочник даст ей в руки подержать что-то хрупкое, невыразимо важное и прекрасное, а еще – очень-очень живое, если «что-то» может быть очень или не очень живым. –Она сидела сегодня, – тихо начал сказочник. – посреди комнаты, на старом диване. На ней была тельняшка и изрисованные джинсы. В руках у нее была гитара. Она перебирала струны и говорила мне о том, как и какие люди меняли ее и как она стала такой как теперь. И мне казалось, что она сидит посреди сцены, большой полукруглой деревянной сцены, на маленьком стуле, среди причудливых декораций – ящиков и простыней, разбросанных как простой хлам, сидит в единственном луче света, в котором кружится пыль, и говорит. Мне казалось, на ней белое, похожее на ночную рубашку платье с длинными рукавами и сборкой на запястьях. Мне казалось… мне слишком много показалось, до того был прекрасен ее голос и до того затронули меня ее перемены. Сегодня моя волчонок вдруг стала одной из тех, кому не жалко посвятить жизнь, о ком хочется сказать и сказать так, чтобы поняли. Сегодня я увидел ее Художницей, и пусть не художницей кисти, а художницей жизни, которая преображает мир вокруг себя и людей тоже преображает, наполняя их жизнь мале
нькими чудесами – хотя бы на те полчаса, что они соприкоснулись с ней… Сказочник замолчал и Лизонька не сразу осмелилась спросить. –Вы сказали, что были счастливы сегодня. Но я не вижу вашего счастья… Сказочник молчал долго, прежде чем ответить. Лизоньке подумалось, что если бы в «Кофейном доме» можно было курить, он бы непременно достал трубку и набил ее табаком. –Мне грустно прощаться с волчонком, но я знаю, что встреча с Художницей – правильный поворот истории. Иначе быть не могло. –Знаешь, – тихо сказал Сказочник, чуть помолчав. – В ней всегда это было. Ее куклы, ее картины, ее миры и ее герои. Просто теперь наконец все это нашло выход. –Как если бы… прореклось? – предложила Лизонька и Сказочник кивнул. –Да. Теперь она как будто бы нашла себя в жизни и мне думается, что… Он замолчал и Лизонька в нетерпении быстро спросила: –Что? Сказочник улыбнулся и улыбка его вышла горькой усмешкой. –А впрочем, такие вещи никогда не проясняются. Лизонька выдохнула. Она и не заметила что перестала дышать на несколько секунд. Сказочник и правда дал подержать ей в руках кое-что очень хрупкое, невообразимо важное и живое, без сомнения, очень живое – чужую историю или, вернее сказать, целую жизнь.
| 
